Ольга, 63 - 4 сентября 2007 09:01

Утренний свет свободно лился в комнату сквозь задрапированное лишь легкой ажурной занавеской окно. Сладко потянувшись, она открыла глаза – 7.25. Как все-таки приятно просыпаться за 5 минут до будильника! Потерла глаза, помассировала лоб, щеки, чтобы окончательно проснуться. Уже сидя, еще раз потянулась, встала, включила радио и, сменив пижаму на шорты и топ, занялась нехитрой утренней гимнастикой. Самыми трудными в этом ежеутреннем ритуале была пара минут между пробуждением и собственно подъемом – утренняя нега порой не хотела выпускать из своих объятий, и упорно сигнализирующий о нарастании лишних сантиметров мозг поддавался уговорам льстивой лени. Тогда она, плотнее закутавшись в одеяло, чуть-чуть, почти понарошку приоткрыв глаза, смотрела сквозь ажур тюли на утреннее небо, пытаясь догадаться о погоде там, внизу, или вспоминая сон, еще мгновение назад бывший более реальным, чем… чем вот этот тапочек, например.


«И как мы нарисуем сегодня глаза? Вот, зеленый карандашик, кирпично-коричневая помада. Спокойная, чуть меланхоличная… Волосы… Волосы соберем заколочкой в пучок, а упрямо торчащий хохолок будет намекать на эдакую чертовинку.»


Это тоже ритуал, в процессе которого она создавала Себя Сегодняшнюю. Никогда не планируя ни наряд на завтра, ни, тем более, прическу, она получала удовольствие от ежеутренней разминки воображения, представляя себе, как выйдет на улицу, как поздоровается с коллегами, как ответит по телефону. Все решалось в те первые секунды, когда она, выйдя из душа, смотрела в зеркало, вернее, прямо в глаза Той Дамы из Зазеркалья, каждое утро диктовавшей условия сегодняшней жизни.


- На улице пасмурно, снова дождит… Хорошо бы, день выдался тоже спокойный, без гонок. И вовсе не следует сегодня названивать подружкам и бодрить коллег анекдотами. А когда Он позвонит, надо быть эдакой нежной фиалкой – мягкой, смиренной.


- Ну да, Он сознание потеряет! Решит, что это затишье перед бурей.
- В тебе издыхает Сара Бернар! Будь естественней. Скажи – соскучилась, во сне видела что-нибудь тихое, романтичное. Тебе ли не знать, как с ним обращаться!


Придя на работу, она приветливо улыбнулась секретарше:
- Доброе утречко! – и прошла к своему столу, на котором уже возвышалась стопка бумажек, ожидающих ее участия.
- Пойду поставлю кофе.


Побродив по офису еще минут десять, она оповестила коллег о том, что кофе готов, и, налив себе в любимую кружечку, украшенную целой стаей поросят, углубилась в изучение писем в почтовом ящике.
«Ага, вот кто-то новенький объявился. Где-то я объявление забыла изничтожить. К счастью. А то так бы и засохла тут как саксаул. Так, значит, заинтриговала. Чудненько. Сейчас ответ напишем… про чисто женские увлечения, любовь к прогулкам и тому подобное. Фиалка я или нет?!»


Эта игра была увлекательна, как разгадывание кроссворда. Каждый раз, отвечая на письмо, она ничуть не отступала от истины, описывая себя или излагая точку зрения на заданную тему. Но с помощью легкого смещения акцентов в этой мозаике слов и мыслей можно было получить самую неожиданную картину, от нежной акварели до кубизма. Игра нюансов забавляла и увлекала, как игра маленьких искр света в морской волне, и не менее завораживающим было желание соответствовать сейчас образу, родившемуся в этом калейдоскопе.


- Да? Доброе утро, милый. Прекрасно выспалась. Не правда, чудная погода! Я тебя во сне видела. И совсем не то, что ты подумал! Перестань хихикать, неприличное твое лицо! Мы гуляли в парке, таком разноцветном, как в бабье лето. Говорили что-то. Больше ничего не помню. Помню только, что было так хорошо! Целовались? Не помню. Наверное. Ну ладно, целовались, уговорил. Но потом только держались за руки и смотрели на луну! Ну, на солнце. И не упрашивай – ничего такого! Это мой сон или твой?! Вот присни себе, и это-самое на здоровье. Охальник! Вечером? Дома. Хорошо, звони!
«Надо бы, и правда, выбраться на природу. Все сидим по домам. Надоело.» Снова раздался звонок.


- Привет! Давно тебя не было слышно. Все прекрасно. Как ты? Работы много? Ну, давай, в 12 внизу. Хорошо, на полчасика я выбегу.
«Надо заняться работой. А то никуда и не выбежишь, и не будет тебе никаких полчасика с приятным посторонним мужчинкой.»
Этот довод был безотказен в смысле достижения результата, и она, легко вздохнув, углубилась в мир знаков-букв-закорючек.


- Ты здорова? Все нормально? – вернул ее к действительности заботливый мужской голос. – Сидишь тут тихонько, я уж заволновался.
Директор, присев за соседний компьютер, просматривал почту.
- Порядок! Я выбегу на пару минут?
- Конечно.


Едва она спустилась, запищал телефон.
- Иду-иду. Не переживай. Да. Чай. Без лимона. И пирожное какое-нибудь.


В баре, расположенном в подвальчике за углом, ее уже ждали чай, большой треугольник торта-суфле с фруктовым желе и мужчина лет сорока. Мысленно она снова отметила приятные черты его лица, большие карие глаза, черные волосы с ярко выделяющейся проседью.


- Тимур, как мы давно не виделись! – Она подставила ему щеку для поцелуя. Приобняв за талию, мужчина усадил ее за столик. «Поседел», –подумала она, вслух же сказала: – Все такой же обаятельный и привлекательный!


- Брось. Старый, больной, никому не нужный!
- Ну, уж никому! Тетеньки, вон, зажигалочки эксклюзивные дарят!
Он довольно рассмеялся. Придвинувшись поближе, положил правую руку ей н на коленку, левой теребил ее выбившиеся из-под заколки волосы.
- Тебе вот не нужен. Не хочешь мне девочку родить. – На эту, ставшую уже традиционной в их беседах реплику, она лишь улыбнулась.
- Торт – прелесть, спасибо. – Мужчина курил, не отрывая взгляда от ее лица, становившегося, когда она ела сладости, по-детски сосредоточенным и одно