ТоварищСухов, 62 - 3 декабря 2010 01:28

[COLOR=brown][SIZE=+1][FONT=Times] Как убить женщину? [/COLOR]
[COLOR=blue][SIZE=+1][FONT=Times]
Мой друг Лимон всегда убивает любимых женщин. В этом ему нет равных. Он их убил штуки три или четыре. Одно из таких убийств я как-то наблюдал.
Его отношения с Наташкой все более заходили в тупик. И вдруг я заметил, что он стал отстраняться от нее. Но не так, как сторонится нелюбимой, обрыдшей жены, муж. Не так, как сторонится стареющей истеричной любовницы ловелас. Его отстраненность была похожа на заговор. Так киллеры стараются не появляться на месте будущего преступления, так саперы сторонятся заминированных ими полей. И я понял, что дни Наташки сочтены...
Лимон убивает женщин самым страшным и иезуитским способом. В старину его бы наверняка сожгли за колдовство. Как колдуны в древности создавали куклы своих жертв, так Лимон создает их эфирные тела на страницах своих романов. И по мере написания, душа жертвы все более и более перетягивается на страницы, пока в один страшный миг не оказывается в заточении обложек, из которых она уже никогда не сможет вырваться. Он их пришпиливает словно бабочек под стекло, оставляя на свободе только коконы жертв. И они как зомби еще какое-то время живут, занимаются с самцами любовью, воображают себя живыми, не понимая, что давно умерли, и что души их навечно принадлежат страницам бумаги его романов. Лимон убивает их страшно потому, что принадлежащие ему души и тела не стареют. И каждый молодой самец в любой момент может разделить с ним жадность обладания Леной, Наташей, Кэрол. Сегодня, завтра, через сто лет. А каждая девчонка может отдать себя его рукам и стать Леной, Наташей, Кэрол... Но никто из них, пройдя мимо пожилой, нелепо молодящейся дамы с бугристыми варикозными икрами не узнает в ней Елену, Наталью, Кэрол.
Он забирает себе их бессмертные души, он забирает себе их сильные страстные тела, оставляя всем остальным лишь стареющие, брюзжащие, измученные хворями оболочки...
Но я не хотел сегодня ее убивать столь страшно и жестоко. И, хотя она порядком искалечила мою жизнь, я не хотел сегодня отбирать у нее душу. Может быть, когда-нибудь в следующий раз... А пока: "… я бережно опустил ее на белый ламинированный паркет, уложенный в зале и меланхолично наблюдал, как из под ее волос медленно растекается темная густая кровь."
Все написанное мне не понравилось и я порвал страницу. И мы опять оказались на моей койке в больнице, куда она приезжала, старательно скрываясь от мужа:
"...Мне ни с одним мужчиной не было так хорошо, как с тобой. — Сколько бы женщины не врали нам на эту тему, мы всегда готовы обмануться этими словами. Обманулся и я. А почему бы не обмануться, если всего за двумя дверьми без замков страдает и мучается больница, а рядом со мной лежит потерявшая совесть и голову женщина, наполненная мной. Нагая, покорная, доступная..."
Муж моей подруги столь унизительно и остервенело держался за семью, что надолго отбил у меня охоту жениться. Наверное, я испугался того, что так же, как и он, стану позорно и жалко зависим от женщины. Впрочем, от его жены я зависел именно так: рабски, каждой клеткой, каждым нервом...
Но как бы то ни было, я был благодарен ему за то, что он не уступил мне это сладкое ярмо и клеймо.
...Говорят, что рабы и хозяева очень часто меняются местами...
Каждый раз, когда она тайком приезжала ко мне, я испытывал огромное желание ее убить. Наверное, меня изгрызала невозможность стать с ней одним существом, слиться, срастись. Иметь общий круг кровообращения, общую душу. Что, наверное, и составляет высшую сущность любви. Но в этом стремлении к полному единству и ее главная драма — невозможность слиться в одно целое, ибо наслаждение, экстаз это всегда безумно эгоистичные, личностные чувства. Двое любящих стремятся стать одним целым и не могут этого сделать, ибо без их личностей любовь мертва. И невозможность этого единства делала меня рабом ее тела, ее желаний. Самая страшная доля раба не обладать правом на свою жизнь. Я мог сто раз умереть за близкого мне человека, но именно этого великого права распорядиться собственной жизнью она меня лишала. Жизнь раба принадлежит его господину.

[COLOR=red] Продолжение ниже [/COLOR]

• 
• 
•